Книги автора: Крачковский И. Ю.  (7)

Аннотация

Внимание! В продаже: том 1.

Репринтное издание. Academia, 1929 г. - Гослитиздат 1939 г. Сер. Сокровища мировой литературы. Пер. с араб. Салье М.А.
Сохранена орфография и пунктуация оригинала. Издание содержит иллюстрации.
"Тысяча и одна ночь" есть создание пламенной фантазии арабов, фантазии, покорившей себе, или, лучше сказать, совершенно отрешившейся, отвлекшейся от всех прочих способностей души. И поэтому эти сказки, с одной стороны, как полное выражение богатой и блестящей фантазии племени, игравшего в человечестве такую важную роль,- невольно увлекают читателя своим сплетением и переплетением частей, бесконечно сцепляющихся одна с другою и образующих этим сцеплением какое-то уродливое целое, и узорчатою пестротою своей фантастической ткани, и резкою яростию своих восточных красок. С другой же стороны, они невольно поражают этим бессмысленным, произвольным искажением действительности или - лучше сказать - этою действительностью, построенною на воздухе, лишенною всех подпор возможности, вопреки здравому смыслу. Впрочем, эта произвольность фантазии имеет свою разумную необходимость, как выражение произвольности в религиозных понятиях, в общественной и частной жизни магометан. Во всяком случае, никакие описания путешественников не дадут вам такого верного, такого живого изображения нравов и условий общественной и семейной жизни мусульманского Востока. Что же касается до занимательности, до увлекательности - то арабские сказки в высшей степени владеют этими качествами. "Как нелепо, как глупо!" - беспрестанно восклицаете вы, читая эту книгу, а между тем готовы читать ее, не отрываясь, и с досадою думаете, что и эта книга, как и все на свете, имеет конец". (В. Г. Белинский)

Аннотация

Внимание! В продаже: том 2.

Репринтное издание. Academia, 1929 г. - Гослитиздат 1939 г. Сер. Сокровища мировой литературы. Пер. с араб. Салье М.А.
Сохранена орфография и пунктуация оригинала. Издание содержит иллюстрации.
"Тысяча и одна ночь" есть создание пламенной фантазии арабов, фантазии, покорившей себе, или, лучше сказать, совершенно отрешившейся, отвлекшейся от всех прочих способностей души. И поэтому эти сказки, с одной стороны, как полное выражение богатой и блестящей фантазии племени, игравшего в человечестве такую важную роль,- невольно увлекают читателя своим сплетением и переплетением частей, бесконечно сцепляющихся одна с другою и образующих этим сцеплением какое-то уродливое целое, и узорчатою пестротою своей фантастической ткани, и резкою яростию своих восточных красок. С другой же стороны, они невольно поражают этим бессмысленным, произвольным искажением действительности или - лучше сказать - этою действительностью, построенною на воздухе, лишенною всех подпор возможности, вопреки здравому смыслу. Впрочем, эта произвольность фантазии имеет свою разумную необходимость, как выражение произвольности в религиозных понятиях, в общественной и частной жизни магометан. Во всяком случае, никакие описания путешественников не дадут вам такого верного, такого живого изображения нравов и условий общественной и семейной жизни мусульманского Востока. Что же касается до занимательности, до увлекательности - то арабские сказки в высшей степени владеют этими качествами. "Как нелепо, как глупо!" - беспрестанно восклицаете вы, читая эту книгу, а между тем готовы читать ее, не отрываясь, и с досадою думаете, что и эта книга, как и все на свете, имеет конец". (В. Г. Белинский)

Аннотация

Внимание! В продаже: том 5.

Репринтное издание. Academia, 1929 г. - Гослитиздат 1939 г. Сер. Сокровища мировой литературы. Пер. с араб. Салье М.А.
Сохранена орфография и пунктуация оригинала. Издание содержит иллюстрации.
"Тысяча и одна ночь" есть создание пламенной фантазии арабов, фантазии, покорившей себе, или, лучше сказать, совершенно отрешившейся, отвлекшейся от всех прочих способностей души. И поэтому эти сказки, с одной стороны, как полное выражение богатой и блестящей фантазии племени, игравшего в человечестве такую важную роль,- невольно увлекают читателя своим сплетением и переплетением частей, бесконечно сцепляющихся одна с другою и образующих этим сцеплением какое-то уродливое целое, и узорчатою пестротою своей фантастической ткани, и резкою яростию своих восточных красок. С другой же стороны, они невольно поражают этим бессмысленным, произвольным искажением действительности или - лучше сказать - этою действительностью, построенною на воздухе, лишенною всех подпор возможности, вопреки здравому смыслу. Впрочем, эта произвольность фантазии имеет свою разумную необходимость, как выражение произвольности в религиозных понятиях, в общественной и частной жизни магометан. Во всяком случае, никакие описания путешественников не дадут вам такого верного, такого живого изображения нравов и условий общественной и семейной жизни мусульманского Востока. Что же касается до занимательности, до увлекательности - то арабские сказки в высшей степени владеют этими качествами. "Как нелепо, как глупо!" - беспрестанно восклицаете вы, читая эту книгу, а между тем готовы читать ее, не отрываясь, и с досадою думаете, что и эта книга, как и все на свете, имеет конец". (В. Г. Белинский)

Аннотация

Внимание! В продаже: том 6.

Репринтное издание. Academia, 1929 г. - Гослитиздат 1939 г. Сер. Сокровища мировой литературы. Пер. с араб. Салье М.А.
Сохранена орфография и пунктуация оригинала. Издание содержит иллюстрации.
"Тысяча и одна ночь" есть создание пламенной фантазии арабов, фантазии, покорившей себе, или, лучше сказать, совершенно отрешившейся, отвлекшейся от всех прочих способностей души. И поэтому эти сказки, с одной стороны, как полное выражение богатой и блестящей фантазии племени, игравшего в человечестве такую важную роль,- невольно увлекают читателя своим сплетением и переплетением частей, бесконечно сцепляющихся одна с другою и образующих этим сцеплением какое-то уродливое целое, и узорчатою пестротою своей фантастической ткани, и резкою яростию своих восточных красок. С другой же стороны, они невольно поражают этим бессмысленным, произвольным искажением действительности или - лучше сказать - этою действительностью, построенною на воздухе, лишенною всех подпор возможности, вопреки здравому смыслу. Впрочем, эта произвольность фантазии имеет свою разумную необходимость, как выражение произвольности в религиозных понятиях, в общественной и частной жизни магометан. Во всяком случае, никакие описания путешественников не дадут вам такого верного, такого живого изображения нравов и условий общественной и семейной жизни мусульманского Востока. Что же касается до занимательности, до увлекательности - то арабские сказки в высшей степени владеют этими качествами. "Как нелепо, как глупо!" - беспрестанно восклицаете вы, читая эту книгу, а между тем готовы читать ее, не отрываясь, и с досадою думаете, что и эта книга, как и все на свете, имеет конец". (В. Г. Белинский)

Аннотация

Внимание! В продаже: том 9.

Репринтное издание. Academia, 1929 г. - Гослитиздат 1939 г. Сер. Сокровища мировой литературы. Пер. с араб. Салье М.А.
Сохранена орфография и пунктуация оригинала. Издание содержит иллюстрации.
"Тысяча и одна ночь" есть создание пламенной фантазии арабов, фантазии, покорившей себе, или, лучше сказать, совершенно отрешившейся, отвлекшейся от всех прочих способностей души. И поэтому эти сказки, с одной стороны, как полное выражение богатой и блестящей фантазии племени, игравшего в человечестве такую важную роль,- невольно увлекают читателя своим сплетением и переплетением частей, бесконечно сцепляющихся одна с другою и образующих этим сцеплением какое-то уродливое целое, и узорчатою пестротою своей фантастической ткани, и резкою яростию своих восточных красок. С другой же стороны, они невольно поражают этим бессмысленным, произвольным искажением действительности или - лучше сказать - этою действительностью, построенною на воздухе, лишенною всех подпор возможности, вопреки здравому смыслу. Впрочем, эта произвольность фантазии имеет свою разумную необходимость, как выражение произвольности в религиозных понятиях, в общественной и частной жизни магометан. Во всяком случае, никакие описания путешественников не дадут вам такого верного, такого живого изображения нравов и условий общественной и семейной жизни мусульманского Востока. Что же касается до занимательности, до увлекательности - то арабские сказки в высшей степени владеют этими качествами. "Как нелепо, как глупо!" - беспрестанно восклицаете вы, читая эту книгу, а между тем готовы читать ее, не отрываясь, и с досадою думаете, что и эта книга, как и все на свете, имеет конец". (В. Г. Белинский)

Аннотация

Внимание! В продаже: том 10.

Репринтное издание. Academia, 1929 г. - Гослитиздат 1939 г. Сер. Сокровища мировой литературы. Пер. с араб. Салье М.А.
Сохранена орфография и пунктуация оригинала. Издание содержит иллюстрации.
"Тысяча и одна ночь" есть создание пламенной фантазии арабов, фантазии, покорившей себе, или, лучше сказать, совершенно отрешившейся, отвлекшейся от всех прочих способностей души. И поэтому эти сказки, с одной стороны, как полное выражение богатой и блестящей фантазии племени, игравшего в человечестве такую важную роль,- невольно увлекают читателя своим сплетением и переплетением частей, бесконечно сцепляющихся одна с другою и образующих этим сцеплением какое-то уродливое целое, и узорчатою пестротою своей фантастической ткани, и резкою яростию своих восточных красок. С другой же стороны, они невольно поражают этим бессмысленным, произвольным искажением действительности или - лучше сказать - этою действительностью, построенною на воздухе, лишенною всех подпор возможности, вопреки здравому смыслу. Впрочем, эта произвольность фантазии имеет свою разумную необходимость, как выражение произвольности в религиозных понятиях, в общественной и частной жизни магометан. Во всяком случае, никакие описания путешественников не дадут вам такого верного, такого живого изображения нравов и условий общественной и семейной жизни мусульманского Востока. Что же касается до занимательности, до увлекательности - то арабские сказки в высшей степени владеют этими качествами. "Как нелепо, как глупо!" - беспрестанно восклицаете вы, читая эту книгу, а между тем готовы читать ее, не отрываясь, и с досадою думаете, что и эта книга, как и все на свете, имеет конец". (В. Г. Белинский)

Аннотация

В сборник трудов выдающегося российского востоковеда академика И. Ю. Крачковского (1883–1951) вошло все, что было написано ученым о христианском Востоке - от курса лекций до маленьких заметок. В большинстве своем это ранние, давно не переиздававшиеся или вовсе не издававшиеся работы, дающие представление о творческом наследии ученого, посвященном в основном средневековой христианско-арабской и эфиопской литературе, а также теме "Востоковеды и христианский Восток". Том снабжен библиографией и указателями. Тираж 300 экз.